"Кто неправильно застегнул первую пуговицу, уже не застегнется как следует".
Иоган Вольфганг Гёте.
Вот так и живем от обезболивающего к обезболивающему. И хорошо, пока к нему еще не привык организм, пока еще обезболивает...
В "Неоконченной пьесе.." тоже у всех была своя маленькая анестезия: у кого видимость семейного очага, у кого образование и служение благу, у кого теории , идеи, у кого "белая кость и благородное происхождение"... у кого спешная рюмка тайком от посторонних глаз.
А когда-то юноши, готовые свернуть горы и изменить мир в сопровождении красивых, чистых барышень гуляли в садах, сидели у речной пристани , смотрели только вперед - в светлое будущее, не зная, что совсем скоро они обрюзгшие, поглупевшие неудачники и дуры будут оглядываться только назад. Назад.... из своего болота на ту самую пристань.
Как-то Виктор Цой сказал одну фразу, поразившую меня простотой и точностью: "В каждом из нас что-то есть,и вокруг полно свободных мест. Так почему мы стоим, не решаясь сесть?".
Никто из героев фильма так и не решился занять свое место. Почему? Почему же так происходит с ними, с нами?
Стоит ли искать ту самую точку, в которой произошел надлом, обнаружить ту самую ступеньку на которой мы ВПЕРВЫЕ оступились, нащупать ту самую первую пуговицу?
Не думаю. Ведь знание диагноза никогда не означало выздоровления и даже временного облегчения.
Мы ждем весны, лета, мы ждем обновления. Как шанса на жизнь, на новую, другую, не испачканную, легкую, светлую. И приходит лето , а мы хотим скорее убежать от этого зноя, этих комаров, всей этой зелени, скрыться в прохладе беседки, которой не существует.
Как герой Калягина под страстный монолог "когда-то девочки", приглашающей его в новую "чистую, как родник жизнь" , нервно дергает ручку входной двери и бормочет "не то, не то".Ведь она предлагает ему совсем не жизнь (тем более не новую), она предлагает ему лишь минутную анестезию.
И он чертовски прав, отказываясь. Прав потому, что нет никакого "потом" , нельзя все исправить, вернуть, ведь уже простыл след студента, нет девочки с благоухающими речной водой волосами, нет той пристани, а река стала болотом.
Помните, когда после неудавшейся попытки утопиться (да, обмельчала речка-то) Михаил Васильевич на минуту обретает в объятьях жены состояние надежды, просветления, покоя, Софья Егоровна жалостливо поглаживает руку своего мирно спящего "обманутого мужа", толпа радостных, забывшихся ненадолго "бесполезных и потерянных", заливаясь смехом бежит по утренней росе, а мальчик (единственный кто пока далек от всех этих жизненных драм) озаренный первыми лучами солнца мирно спит в доме?
Все эти эпизоды кажутся неким обещанием , неким намеком на то, что все еще может быть хорошо. Но это только кажется.
За день до смерти и у раковых больных появляются силы и проходит боль . Но только сегодня. А завтра: "все будет по-старому", а значит НЕ БУДЕТ.
п.с. Кстати, самый актуальный (по верному замечанию одной симпатичной лекторши) монолог остался за Никитой Сергеичем. Соглашусь, ведь кому ж еще он его доверил бы? Он уже тогда питался исключительно сливками